ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
"ДЫХАНЬЕ ВЕЩЕЕ В СТИХАХ МОИХ"
"ДЫХАНЬЕ ВЕЩЕЕ В СТИХАХ МОИХ"
Что мы знаем об Осипе Мандельштаме?
Единственный поэт сталинской России, по мнению Владимира Набокова. А помимо этого философ, эссеист, переводчик, публицист, критик и литературовед. Удивительный творец и бунтарь. О сложности характера Мандельштама и его неприспособленности к жизни ходят легенды. Но жизнь человека, особенно человека настолько одаренного, как Мандельштам, глубже и интереснее легенд и мифов.
Важные даты
15 (3) января 1891 год
Осип Эмильевич Мандельштам родился в Варшаве в еврейской семье
1897 год
Переезд в Петербург
1900 год
Осип Мандельштам поступает в одно из лучших учебных заведений Петербурга — Тенишевское коммерческое училище
1907 год
Осип Мандельштам поступает в Сорбонну в Париже
1909 год
Мандельштам начинает обучение в Гейдельбергском университете
1910 год
Первая публикация в журнале "Аполлон"
1911 год
Мандельштам вступает в основанный Николаем Гумилевым "Цех поэтов"
1913 год
Публикация первой книги стихов Мандельштама "Камень"
1916 год
Сближение с Мариной Цветаевой
1919 год
Знакомство с будущей женой, Надеждой Хазиной
1923 год
Выходит поэтический сборник Мандельштама "Вторая книга"
1925 год
Выходит в свет автобиографическая книга "Шум времени"
1928 год
Издает свой третий и последний опубликованный при жизни сборник "Стихотворения"
1934 год
Первый арест. Мандельштам отправляется в ссылку в Воронеж
1937 год
Окончание Воронежской ссылки
1938 год
Второй арест Мандельштама
27 декабря 1938 года
Осип Эмильевич Мандельштам умирает в больничном бараке лагеря под Владивостоком
1891 - 1908
Детство и юность
В ночь со среды на четверг — со второго на третье, или, по новому стилю, на 15 января 1891 года, в Варшаве в семье мастера перчаточного дела Эмиля Вениаминовича Мандельштама и его жены Флоры Овсеевны родился первенец —Иосиф, будущий поэт Осип Мандельштам. Через много лет поэт так напишет о времени своего рождения:
“
Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году, и столетья
Окружают меня огнем.
Января в девяносто одном
Ненадежном году, и столетья
Окружают меня огнем.
Эмиль Вениаминович Мандельштам
Флора Овсеевна Мандельштам
Маленький Осип Мандельштам
Мальчик с раннего возраста мучился проблемой самоидентификации.
"Кто я?" - спрашивал он самого себя.
"Кто я?" - спрашивал он самого себя.
Эмиль Мандельштам был успешным ремесленником. У семьи была возможность переехать в Петербург (отцу удалось получить звание купца I гильдии, благодаря чему семье разрешалось жить за чертой оседлости), обеспечить семью необходимыми материальными благами, собрать неплохую домашнюю библиотеку, дать детям хорошее образование. Но, несмотря на это внешнее благополучие, детство Осипа Мандельштама нельзя назвать счастливым. Мальчик с раннего возраста мучился проблемой самоидентефикации. "Кто я?" - спрашивал он самого себя. Часть своей семьи, своего рода? Но почему тогда не получается ощутить ту связь, что должна объединять его с родными? Еврей? Но семья отошла от общины, не исполняла предписанные ритуалы. С малых лет Осип чувствовал оторванность себя от рода, религии, времени, места. Эта отдаленность в сочетании со стремлением идти в ногу со временем в дальнейшем во многом определила его характер.
“
Там, где у счастливых поколений говорит эпос гекзаметрами и хроникой, там у меня стоит знак зиянья, и между мной и веком провал, ров, наполненный шумящим временем, место, отведенное для семьи и домашнего архива.
Отец Осипа Мандельштама совершил ошибку, присущую многим отцам. Заботясь о материальном, он забыл об эмоциональной связи со своими детьми. Дети были близки только с матерью. Ситуацию ухудшали постоянные размолвки между родителями. Еще одна вещь, повлиявшая на самоощущение маленького Осипа: склонность матери к переездам, и, как следствие, неустроенность быта. В результате этой склонности до смерти Флоры Овсеевны Мандельштамы сменили в Петербурге двадцать один адрес, что означает в среднем один ежегодный переезд!
Первосвященик Аарон
Кстати, что за странная фамилия "Мандельштам"?
Наверное, почти каждый, читая строки поэта про "Что за фамилия чертова —
Как ее ни вывертывай, Криво звучит, а не прямо", задумывался о её происхождении и значении.
Немецко—еврейская фамилия "Мандельштам" переводится с идиш как "ствол миндаля" и заставляет внимательного читателя Библии вспомнить о процветшем миндальном жезле первосвященника Аарона и о видении пророка Иеремии: "Я сказал: вижу жезл миндального дерева". О происхождении своей фамилии сам поэт никогда не забывал и обыгрывал его в стихах:
"Как царский посох в скинии пророков,
У нас цвела торжественная боль".
Наверное, почти каждый, читая строки поэта про "Что за фамилия чертова —
Как ее ни вывертывай, Криво звучит, а не прямо", задумывался о её происхождении и значении.
Немецко—еврейская фамилия "Мандельштам" переводится с идиш как "ствол миндаля" и заставляет внимательного читателя Библии вспомнить о процветшем миндальном жезле первосвященника Аарона и о видении пророка Иеремии: "Я сказал: вижу жезл миндального дерева". О происхождении своей фамилии сам поэт никогда не забывал и обыгрывал его в стихах:
"Как царский посох в скинии пророков,
У нас цвела торжественная боль".
В сентябре 1899 года мать определила восьмилетнего Осипа в петербургское коммерческое Тенишевское училище. Это была не просто школа: в ней осуществлялись педагогические новации, работали сильные преподаватели. Училище могло стать для Мандельштама тем же, чем для Пушкина стал Царскосельский лицей. Но, к сожелению, Осипу не удалось найти общий язык с другими учениками, включиться в жизнь школы. Свое одиночество маленький Осип воспринил, впрочем, не трагично, а с некоторой печальной предопределенностью.
Здание Тенишевского училища в наше время
Дмитрий Гидаспов
преподаватель Закона Божьего
"Мандельштам — умный и способный мальчик, но вместе с тем и очень самолюбивый".
Впрочем, два важных знакомства все-же случилось с Мандельштамом в школьные годы.
Первое - с преподавателем русской литературы Владимиром Васильевичем Гиппиусом. Владимир Васильевич не только рассказывал о литературе своим ученикам, но и сам писал стихи. Мандельштам освоил историю русской литературы под влиянием эстетических вкусов и оценок своего преподавателя. Это не могло не повлиять на его собственное творчество. При этом отношения между учеником и учителем нельзя назвать безоблачными. Сам Осип Мандельштам так описывал их характер в письме к Гиппиусу: "С давнего времени я чувствовал к вам особенное притяжение и в то же время чувствовал какое-то особенное расстояние, отделявшее меня от вас <...> И вы простите мне мою смелость, если я скажу, что вы были для меня тем, что некоторые называют "друго-врагом". Гиппиус же не принимал и не понимал творчество своего ученика. А позднее оказался уязвлен тем, как Мандельштам описал его в автобиографической книге "Шум времени":
"Один из моих учеников <…> оказал мне дурную честь, поместив меня частично в свои мемуары, возмутившие меня вообще своим — соблазнительным — по формальной талантливости — но отнюдь не прочему пошлым тоном".
Первое - с преподавателем русской литературы Владимиром Васильевичем Гиппиусом. Владимир Васильевич не только рассказывал о литературе своим ученикам, но и сам писал стихи. Мандельштам освоил историю русской литературы под влиянием эстетических вкусов и оценок своего преподавателя. Это не могло не повлиять на его собственное творчество. При этом отношения между учеником и учителем нельзя назвать безоблачными. Сам Осип Мандельштам так описывал их характер в письме к Гиппиусу: "С давнего времени я чувствовал к вам особенное притяжение и в то же время чувствовал какое-то особенное расстояние, отделявшее меня от вас <...> И вы простите мне мою смелость, если я скажу, что вы были для меня тем, что некоторые называют "друго-врагом". Гиппиус же не принимал и не понимал творчество своего ученика. А позднее оказался уязвлен тем, как Мандельштам описал его в автобиографической книге "Шум времени":
"Один из моих учеников <…> оказал мне дурную честь, поместив меня частично в свои мемуары, возмутившие меня вообще своим — соблазнительным — по формальной талантливости — но отнюдь не прочему пошлым тоном".
Владимир Васильевич Гиппиус, человек, оказавший заметное влияние на формирование литературного вкуса осипа мандельштама.
Второе важное знакомство - с Борисом Синани. Своего друга и наставника Бориса Мандельштам любил всю свою жизнь. "Он вызвался быть моим учителем, — вспоминает Мандельштам, — и я не покидал его, покуда он был жив, и ходил за ним, восхищенный ясностью его ума, бодростью и присутствием духа".
Если Гиппиус пристрастил Осипа Мандельштама к литературе, то Борис Синани способствовал его увлечению политикой. Семья Синани поддерживала эсеров, и Осип также проникся ценностями этой партии. Юный Мандельштам даже включился вместе с другом в пропагандистскую работу!
Если Гиппиус пристрастил Осипа Мандельштама к литературе, то Борис Синани способствовал его увлечению политикой. Семья Синани поддерживала эсеров, и Осип также проникся ценностями этой партии. Юный Мандельштам даже включился вместе с другом в пропагандистскую работу!
борис синани раскрыл для осипа мандельштама сущность настоящей дружбы и вовлек в политическую жизнь
Осип Мандельштам, 1907 год
Увлеченность юного Осипа политикой и его радикальные настроения заставили забеспокоиться его родителей. Мандельштам выпускается из училища в 1907 и уже осенью того же года по настоянию отца и матери отправляется на учебу в Сорбонну, старейший французский университет.
План родителей сработал: увлеченность политикой окончательно уступает место поэзии. "В 1907 г. совершил первое путешествие в Париж; к тому же времени относится поворот к модернизму, сильное увлечение Бодлером и особенно Верленом".
О типичном распорядке дня Мандельштама во время обучения в Париже мы можем узнать из его письма к матери:
"Утром гуляю в Люксембурге. После завтрака устраиваю у себя вечер – т. е. занавешиваю окно и топлю камин и в этой обстановке провожу два—три часа.
Потом прилив энергии, прогулка, иногда кафе для писания писем, а там и обед… После обеда у нас бывает общий разговор, который иногда затягивается до позднего вечера".
В мае 1908 года Мандельштам приезжает из Парижа домой. Возвращается на родину он с твердым намерением поступать в Санкт—Петербургский университет. Однако Мандельштамовское стремление становится абсолютно бесперспективным после утверждения императором Николаем II положения о трехпроцентной норме в столичных учебных заведениях для лиц иудейского вероисповедания. По всей видимости, Мандельштам весьма тяжело переживает это унижение: конец года ознаменовался очередной ссорой поэта с родителями.
План родителей сработал: увлеченность политикой окончательно уступает место поэзии. "В 1907 г. совершил первое путешествие в Париж; к тому же времени относится поворот к модернизму, сильное увлечение Бодлером и особенно Верленом".
О типичном распорядке дня Мандельштама во время обучения в Париже мы можем узнать из его письма к матери:
"Утром гуляю в Люксембурге. После завтрака устраиваю у себя вечер – т. е. занавешиваю окно и топлю камин и в этой обстановке провожу два—три часа.
Потом прилив энергии, прогулка, иногда кафе для писания писем, а там и обед… После обеда у нас бывает общий разговор, который иногда затягивается до позднего вечера".
В мае 1908 года Мандельштам приезжает из Парижа домой. Возвращается на родину он с твердым намерением поступать в Санкт—Петербургский университет. Однако Мандельштамовское стремление становится абсолютно бесперспективным после утверждения императором Николаем II положения о трехпроцентной норме в столичных учебных заведениях для лиц иудейского вероисповедания. По всей видимости, Мандельштам весьма тяжело переживает это унижение: конец года ознаменовался очередной ссорой поэта с родителями.
1909 - 1916
Период "Камня"
Иванов не всегда был мягок с начинающими поэтами. Но стихи Мандельштама поэта впечатлили.
Весна 1909 года ознаменовалось важным для Мандельштама - поэта событием. 23 апреля Осип Мандельштам впервые посетил петербургскую квартиру Вячеслава Иванова. Квартира эта была известна всем интеллектуалам Петербурга. На собраниях в знаменитой "Башне"- квартире поэта в башенной части здания, расположенного на углу Таврической и Тверской улиц, впервые читал свою "Незнакомку" Блок, Ахматова дебютировала со своими стихами, а режиссер Мейерхольд и поэт Верховский изображали слона.
Иванов не всегда был мягок с начинающим поэтами. Но стихи Мандельштама поэта впечатлили. По-видимому, именно Иванов поспособствовал появлению первой серьезной Мандельштамовской подборки стихов на страницах элитарного петербургского журнала "Аполлон". Но не все поэты того времени так тепло отнеслись к молодому таланту. Следующие три года Мандельштаму пришлось бороться с недоверием и холодностью со стороны признанных поэтов
Иванов не всегда был мягок с начинающим поэтами. Но стихи Мандельштама поэта впечатлили. По-видимому, именно Иванов поспособствовал появлению первой серьезной Мандельштамовской подборки стихов на страницах элитарного петербургского журнала "Аполлон". Но не все поэты того времени так тепло отнеслись к молодому таланту. Следующие три года Мандельштаму пришлось бороться с недоверием и холодностью со стороны признанных поэтов
Та самая "башня" Вячеслава иванова, где читали свои стихи многие поэты серебряного века
Гейдельбергский университет
Продолжать обучение Осип Мандельштам решает в Гейдельберге, старейшем германском университете, оплоте нового гуманизма и либерализма. 12 ноября молодой поэт подал заявление с просьбой о зачислении в студенты романо—германского отделения философского факультета. Два семестра Мандельштам провел в стенах Гейдельбергского университета, но, как и в Париже, особого рвения к учебе за ним замечено не было. Стихи занимают его сильнее изучения старофранцузского языка.
Поэт осторожно начинает осваиваться со своим талантом
Мотивы Мандельштамовских стихов 1909 года – это мотивы робости, недоверчивости, хрупкости и тишины. Поэт осторожно начинает осваиваться со своим талантом. На меланхолические настроения поэзии Мандельштама не могла не повлиять смерть Бориса Синани. Первый настоящий друг Осипа скоропостижно скончался от быстротечной чахотки.
Но уже в 1911 году Мандельштам встречает нового друга, нежные чувства к которому сохранит до последних своих дней. 14 марта, у Вячеслава Иванова, Мандельштам был представлен жене Гумилева, молодой поэтессе Анне Андреевне Гумилевой (Ахматовой). "Тогда он был худощавым мальчиком, с ландышем в петлице, с высоко закинутой головой, с пылающими глазами и с ресницами в полщеки," - таким Ахматовой запомнился Мандельштам в первую их встречу.
Сблизились они не сразу: Мандельштам с осторожностью относился к литературной богеме. Но буквально за пару месяцев Ахматова и Гумилев смогли заслужить доверие молодого поэта.
Но уже в 1911 году Мандельштам встречает нового друга, нежные чувства к которому сохранит до последних своих дней. 14 марта, у Вячеслава Иванова, Мандельштам был представлен жене Гумилева, молодой поэтессе Анне Андреевне Гумилевой (Ахматовой). "Тогда он был худощавым мальчиком, с ландышем в петлице, с высоко закинутой головой, с пылающими глазами и с ресницами в полщеки," - таким Ахматовой запомнился Мандельштам в первую их встречу.
Сблизились они не сразу: Мандельштам с осторожностью относился к литературной богеме. Но буквально за пару месяцев Ахматова и Гумилев смогли заслужить доверие молодого поэта.
"В отношениях О. М. и Анны Андреевны всегда чувствовалось, что их дружба завязалась в дурашливой юности. Встречаясь, они молодели и наперебой смешили друг друга. У них были свои словечки, свой домашний язык. Припадки озорного хохота, который овладевал ими при встречах, назывались „большой смиезь" — посмотреть, скажешь: не двое измученных, обреченных людей, а дрянная девчонка, подружившаяся по секрету от старших с каким-то голодранцем".
Надежда Мандельштам
жена Осипа Мандельштама
Анна Ахматова и Осип Мандельштам
1911 год был вообще богат на значимые события в жизни Мандельштама. 14 мая 1911 года, в Выборге, Осип Мандельштам был крещен пастором Н. И. Розеном по обряду методистской епископской церкви. 10 сентября 1911 года его зачислили студентом Императорского Санкт—Петербургского университета по отделению романских языков историко—филологического факультета. Эти два события тесно связаны: выход из числа иудеев помог на общих основаниях поступить в университет (кстити, университета, в который поэт так рвался, он так и не закончит, экзаменов сдавать не будет и 18 мая 1917 года получит университетское выходное свидетельство). Но при этом нельзя утверждать, что Мандельштам крестился только с этой утилитарной целью. Фигура Христа увлекала поэта в тот период творчества, его образ регулярно появлялся в стихах.
Николай Гумилев
В том же году случился судьбоносный для истории русской литературы скандал. В "Башне" Иванова Николай Гумилев прочел свою поэму "Блудный сын", а Иванов неожиданно полностью ее разгромил . По сути же причиной нападок было не столько само произведение, сколько накопившиеся противоречия между поэтами. "Выступление, — свидетельствовала Надежда Мандельштам со слов мужа, — было настолько грубое и резкое, что друзья Гумилева покинули "Академию" и организовали "Цех поэтов" — в противовес ей". В недрах "Цеха поэтов" вскоре родился акмеизм. Конечно, и Мандельштам покинул "Башню" вслед за друзьями. "Цеховой" дебют Мандельштама состоялся 2 декабря 1911 года, и уже "очень скоро", по словам Ахматовой, поэт сделался в "Цехе" "первой скрипкой". Здесь он обрел круг людей, с которыми мог объединить себя словом "мы". Неудивительно, что в три предвоенных года создавались едва ли не самые жизнеутверждающие Мандельштамовские стихотворения.
“
"Мороженно!" Солнце. Воздушный бисквит.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарею,
В молочные Альпы, мечтанье летит.
Но, ложечкой звякнув, умильно глядеть —
И в тесной беседке, средь пыльных акаций,
Принять благосклонно от булочных граций
В затейливой чашечке хрупкую снедь…
Подруга шарманки, появится вдруг
Бродячего ледника пестрая крышка —
И с жадным вниманием смотрит мальчишка
В чудесного холода полный сундук.
И боги не ведают — что он возьмет:
Алмазные сливки иль вафлю с начинкой?
Но быстро исчезнет под тонкой лучинкой,
Сверкая на солнце, божественный лёд.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарею,
В молочные Альпы, мечтанье летит.
Но, ложечкой звякнув, умильно глядеть —
И в тесной беседке, средь пыльных акаций,
Принять благосклонно от булочных граций
В затейливой чашечке хрупкую снедь…
Подруга шарманки, появится вдруг
Бродячего ледника пестрая крышка —
И с жадным вниманием смотрит мальчишка
В чудесного холода полный сундук.
И боги не ведают — что он возьмет:
Алмазные сливки иль вафлю с начинкой?
Но быстро исчезнет под тонкой лучинкой,
Сверкая на солнце, божественный лёд.
Мандельштам согласился стать акмеистом только к октябрю 1912 года – не сразу, а после некоторых раздумий. Для него принадлежность к течению стала спасением от пугающего ощущения хаоса окружающей жизни. Слово — это камень. Поэт — архитектор, строитель. Поэтому в стихах все должно быть упорядоченно и строго, подчинено тайному плану.
Именно такие стихи вошли в первый сборник Мандельштама "Камень". Важно заметить, что под влиянием идей акмеизма поэт меняет первоначально природное название книги "Раковина" на архитектурное "Камень".
Сборник вышел в марте 1913 года и состоял всего из 30 страниц. Причиной стала не только тяга к лаконичности, но и стесненные материальные обстоятельства Мандельштама.
Именно такие стихи вошли в первый сборник Мандельштама "Камень". Важно заметить, что под влиянием идей акмеизма поэт меняет первоначально природное название книги "Раковина" на архитектурное "Камень".
Сборник вышел в марте 1913 года и состоял всего из 30 страниц. Причиной стала не только тяга к лаконичности, но и стесненные материальные обстоятельства Мандельштама.
О.Э. Мандельштам. Камень. 1913
"Издание "Камня" было „семейным" – деньги на выпуск книжки дал отец. Тираж – всего 600 экземпляров. Помню день, когда Осип взял меня с собой и отправился в типографию на Моховой и мы получили готовый тираж. Одну пачку взял автор, другую – я. Перед нами стояла задача… как распродать книги. Дело в том, что в Петербурге книгопродавцы сборники стихов не покупали, а только брали на комиссию. Исключение делалось для очень немногих уже известных поэтов. Например, для Блока. После долгого раздумья мы сдали весь тираж на комиссию в большой книжный магазин Попова—Ясного, угол Невского и Фонтанки, там, где теперь аптека.
Время от времени брат посылал меня узнавать, сколько продано экземпляров, и когда я сообщил, что раскуплено уже 42 книжки, дома это было воспринято как праздник. По масштабам того времени в условиях книжного рынка – это звучало как первое признание поэта читателями".
Время от времени брат посылал меня узнавать, сколько продано экземпляров, и когда я сообщил, что раскуплено уже 42 книжки, дома это было воспринято как праздник. По масштабам того времени в условиях книжного рынка – это звучало как первое признание поэта читателями".
Евгений Мандельштам
брат Осипа Мандельштама
Дебютная книга Мандельштама получила признание не только у читателей, но и у критиков. На Мандельштамовский «Камень» было опубликовано пять рецензий: все они были благожелательными.
О.Мандельштам, К.Чуковский, Б.Лившиц, Ю.Анненков. Проводы Лившица на фронт. 1914 г.
Летом 1914 года началась Первая мировая война. Это было время патриотического подъема. Каждый хотел принять участие в войне. Круг Мандельштама не был исключением. В конце декабря 1914 года поэт уехал в Варшаву, где по протекции члена "Цеха поэтов" Д. В. Кузьмина—Караваева, назначенного уполномоченным санитарного поезда, надеялся получить место военного санитара. К 5 января 1915 года Мандельштам вернулся в Петербург (по не очень достоверным сведениям, в Варшаве отчаявшийся поэт предпринял попытку самоубийства). Оставшиеся два года мировой войны он сотрудничает в Союзе городов – вспомогательной военной организации либерального характера.
Политической риторике, в духе любимого им Тютчева, Мандельштам в первые месяцы войны тоже отдал щедрую дань. Например, в дебютном военном стихотворении "Европа".
Политической риторике, в духе любимого им Тютчева, Мандельштам в первые месяцы войны тоже отдал щедрую дань. Например, в дебютном военном стихотворении "Европа".
“
Как средиземный краб или звезда морская,
Был выброшен последний материк,
К широкой Азии, к Америке привык, —
Слабеет океан, Европу омывая.
Изрезаны ее живые берега,
И полуостровов воздушны изваянья,
Немного женственны заливов очертанья:
Бискайи, Генуи ленивая дуга...
Завоевателей исконная земля —
Европа в рубище Священного союза:
Пята Испании, Италии медуза
И Польша нежная, где нету короля.
Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних, —
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!
Был выброшен последний материк,
К широкой Азии, к Америке привык, —
Слабеет океан, Европу омывая.
Изрезаны ее живые берега,
И полуостровов воздушны изваянья,
Немного женственны заливов очертанья:
Бискайи, Генуи ленивая дуга...
Завоевателей исконная земля —
Европа в рубище Священного союза:
Пята Испании, Италии медуза
И Польша нежная, где нету короля.
Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних, —
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!
В декабре 1915 года в свет вышло второе издание "Камня". Тираж был увеличен до 1000 экземпляров, а число стихотворений возросло почти в 3 раза. На второй "Камень" в прессе появилось около двадцати рецензий, в основном – сдержанно—одобрительных. Своей благожелательностью выделялись отклики Гумилева, Волошина и молодого критика Габриэля Гершенкройна. Своею резкой недоброжелательностью – рецензия пушкиниста—скандалиста Николая Лернера.
"У г. Мандельштама есть дарование, но рядовое, незначительное, и принесенный им на алтарь русской музы тяжелый, плохо обтесанный и тусклый "Камень" скоро затеряется в груде таких же усердных, но бедных приношений".
Николай Лернер
критик
Марина Цветаева
Еще летом 1915 года Осип Мандельштам, отдыхая в доме Волошина в Крыму, знакомится с сестрами Мариной и Анастасией Цветаевыми. Тогда их отношения не вышли за рамки приятельских, но в начале января 1916 года Марина Цветаева и Мандельштам вновь встретились в Петрограде, и эта встреча послужила прологом к первой разделенной – пусть и ненадолго – Мандельштамовской любви. Вскоре Цветаевой будет вручено второе издание "Камня" с такой дарственной надписью: "Марине Цветаевой – камень—памятка. Осип Мандельштам. Петербург, 10 янв. 1916". 20 января Мандельштам впервые в жизни посетил вторую столицу, "…не договорив со мной в Петербурге, приехал договаривать в Москву" (из письма Цветаевой к М. А. Кузмину).
Оба поэта посвятили недолгому роману по несколько прекрасным стихов. В лирике Мандельштама и Цветаевой этого периода темы любви и Москвы причудливо наплывают друг на друга, дополняя одна – другую.
Оба поэта посвятили недолгому роману по несколько прекрасным стихов. В лирике Мандельштама и Цветаевой этого периода темы любви и Москвы причудливо наплывают друг на друга, дополняя одна – другую.
1917 - 1928
Период "Тристий"
Февральская революция застала поэта в Петрограде. Первоначально Мандельштам встретил Февраль 1917 года с воодушевлением. Но поэтом-гражданином в полной мере он стал только после Октябрьской революции.
Не отступая от традиций, Мандельштам спокойно уезжает на лето в Крым. А в Петроград возвращается 11 октября 1917 года, то есть – к самой кульминации событий, которые отозвались в сердце поэта болью и страхом. После такого Мандельштам уже больше не мог молчать. Он одним из первых стал писать стихи на гражданские темы.
Не отступая от традиций, Мандельштам спокойно уезжает на лето в Крым. А в Петроград возвращается 11 октября 1917 года, то есть – к самой кульминации событий, которые отозвались в сердце поэта болью и страхом. После такого Мандельштам уже больше не мог молчать. Он одним из первых стал писать стихи на гражданские темы.
“
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя:
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя!
Все потеряли мы, любя:
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя!
Поэт признал историческую закономерность произошедшего, принял волю народа, от которого не хотел отделяться.
Но вскоре отношение Мандельштама к перевороту и советской власти становится менее определенным. Поэт признал историческую закономерность произошедшего, принял волю народа, от которого не хотел отделяться. Мандельштам устраивается на службу, которую нельзя назвать только вынужденным компромиссом с новыми властями, оправданным необходимостью добывать средства для своего существования. Также поэт заводит знакомство с левыми эсерами, которое, впрочем, не сулит для поэта ничего хорошего. В середине февраля 1919 года, накануне репрессий против левых эсеров, Мандельштам вместе с братом Александром уехал в Харьков. Затем судьба забрасывает Мандельштама в Киев.
"Я никогда не встречал человека, который бы так, как Осип Мандельштам, одновременно и принимал бы революцию и отвергал ее".
Рюрик Ивнев
поэт
Именно в Киеве случается одно из самых важных событий в жизни Осипа Мандельштама. 1 мая 1919 года во время празднования в ХЛАМЕ - популярном киевском клубе, дня рождения критика и поэта Александра Дейча, Мандельштам познакомился с юной художницей Надеждой Яковлевной Хазиной, которой было суждено стать подругой всей его жизни, единственным человеком, к которому поэт мог обращаться "мое "ты".
Надежда Хазина
"В первый же вечер он появился в „Хламе" и мы легко и бездумно сошлись. Своей датой мы считали первое мая девятнадцатого года, хотя потом нам пришлось жить в разлуке полтора года. В тот период мы и не чувствовали себя связанными, но уже тогда в нас обоих проявились два свойства, сохранившиеся на всю жизнь: легкость и сознание обреченности".
Надежда Мандельштам
жена Осипа Мандельштама
Осипом Эмильевичем и Надеждой Яковлевной, надо полагать, двигала не столько тяга к перемене мест, сколько стремление зацепиться за жизнь, найти себя в кардинально меняющемся мире.
Впрочем, вскоре влюбленным пришлось расстаться. Надя осталась в Киеве, Осип уехал в Петроград. В то сумасшедшее время они запросто могли потеряться, больше не найти, забыть друг друга. Но случилось чудо: он успел застать Надежду в квартире, адрес которой получил от знакомой, за пару часов до того, как она покинула ее окончательно - семью Хазиных уже второй раз выселяли по приказу правительства. После этой встречи Надежда и Осип больше не расставались.
Целый год чета Мандельштамов провела в разъездах по Стране Советов. Киев – Москва – снова Киев – Петроград – Ростов – Кисловодск – Баку – Тифлис – Батум – Новороссийск – снова Ростов – Харьков – снова Киев – снова Петроград – снова Москва. Осипом Эмильевичем и Надеждой Яковлевной, надо полагать, двигала не столько тяга к перемене мест, сколько стремление зацепиться за жизнь, найти себя в кардинально меняющемся мире.
Брак же пара зарегистрировала только в конце февраля – начале марта 1922 года, в Киеве.
Целый год чета Мандельштамов провела в разъездах по Стране Советов. Киев – Москва – снова Киев – Петроград – Ростов – Кисловодск – Баку – Тифлис – Батум – Новороссийск – снова Ростов – Харьков – снова Киев – снова Петроград – снова Москва. Осипом Эмильевичем и Надеждой Яковлевной, надо полагать, двигала не столько тяга к перемене мест, сколько стремление зацепиться за жизнь, найти себя в кардинально меняющемся мире.
Брак же пара зарегистрировала только в конце февраля – начале марта 1922 года, в Киеве.
О.Мандельштам. Tristia. 1922 г.
Этот период жизни Мандельштама знаменуется также решительным желанием печататься. 5 ноября 1920 года он заключил договор с владельцем частного "Петрополиса" Я. Н. Блохом на издание сборника "Новый камень" объемом от 4 до 6 печатных листов. Это издание не состоялось. 11 мая 1922 года поэт подписал договор с Госиздатом, обязуясь подготовить к печати авторскую книгу стихов "Аониды" в 1805 строк (другой вариант заглавия – "Слепая ласточка"). Книга с таким названием света не увидела.
И только в августе 1922 года берлинским издательством "Petropolis" была выпущена новая книга стихов Осипа Мандельштама – "Tristia" (на обложке значился 1921 год). Оформил книгу М. В. Добужинский; название для нее предложил Михаил Кузмин.
Хотя рецензий на "Tristia" было опубликовано гораздо меньше, чем на "Камень", почти все, кому довелось писать о второй книге Мандельштама, оценили ее чрезвычайно высоко. Даже злоязычный Сергей Бобров, обозвавший ранние Мандельштамовские стихи "снобистской болтовней", для "Tristia" нашел совсем другие слова: "Откуда взялся у Мандельштама этот очаровывающий свежестью голос?.. Откуда эта настоященская, с улицы, с холодком, с трамвайным билетиком простота? Откуда вот эта горячность, эта страсть, эта чуточку болезненная, но живая грусть, откуда сквозит эта свежесть?".
И только в августе 1922 года берлинским издательством "Petropolis" была выпущена новая книга стихов Осипа Мандельштама – "Tristia" (на обложке значился 1921 год). Оформил книгу М. В. Добужинский; название для нее предложил Михаил Кузмин.
Хотя рецензий на "Tristia" было опубликовано гораздо меньше, чем на "Камень", почти все, кому довелось писать о второй книге Мандельштама, оценили ее чрезвычайно высоко. Даже злоязычный Сергей Бобров, обозвавший ранние Мандельштамовские стихи "снобистской болтовней", для "Tristia" нашел совсем другие слова: "Откуда взялся у Мандельштама этот очаровывающий свежестью голос?.. Откуда эта настоященская, с улицы, с холодком, с трамвайным билетиком простота? Откуда вот эта горячность, эта страсть, эта чуточку болезненная, но живая грусть, откуда сквозит эта свежесть?".
При этом, сам поэт был не очень доволен сборником. Мандельштам был не согласен с тем, как составлена книга. Авторский вариант собрания новых стихотворений Мандельштама поступил в московское издательство "Круг" 25 ноября 1922 года. Он был озаглавлен "Вторая книга" и снабжен посвящением "Н. X." – Надежде Хазиной. Впоследствии, перепечатывая свою "Вторую книгу" в составе итогового сборника "Стихотворения" (1928), Мандельштам все же вернулся к заглавию "Tristia": вероятно потому, что именно это заглавие прочно закрепилось за книгой в читательском сознании.
О. Мандельштам. Вторая книга. 1922 г.
В стихах этого периода Мандельштам углубляется в тему связи времен и поколений, беспокоющую его с детства. Мандельштам пытается решить проблему разрыва полотна истории в искусстве при помощи провозглашения исторической преемственности между новейшей русской поэзией и старой, в том числе античной культурной традицией.
“
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Осип Мандельштам. 1923 г.
Начиная с 1923 года над Мандельштамом начали медленно сгущаться тучи. Его снимают со службы, и теперь поэт может заработывать исключительно переводами. Благодаря им в семье появлялись хоть какие-то деньги, но работа над ними удовольствия Мандельштаму никакого не доставляла.
С переводами оказалась также связана одна из самых неприятных историй в жизни Мандельштама. Но об этом немного позже.
С переводами оказалась также связана одна из самых неприятных историй в жизни Мандельштама. Но об этом немного позже.
О. Мандельштам. "Шум времени". 1925 г.
В начале августа Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна уехали в Крым – в Гаспру, в Дом отдыха ЦЕКУБУ (Центральной комиссии по улучшению быта ученых). Здесь же Осип Эмильевич работал над своей первой большой прозой: по заказу редактора журнала "Россия" Исая Лежнева Мандельштам писал книгу о своем детстве и ранней юности. В свет "Шум времени" выйдет в средине апреля 1925 года в издательстве "Время". Мандельштама раздражало и смешило тавтологическое сочетание на обложке книги названия издательства и названия его прозы.
"Шум времени" доставил мне редкое, давно не испытанное наслажденье. Полный звук этой книжки, нашедшей счастливое выраженье для многих неулови—мостей, и многих таких, что совершенно изгладились из памяти, так приковывал к себе, нес так уверенно и хорошо, что любо было читать и перечитывать ее, где бы и в какой обстановке это ни случилось. Я ее перечел только что, переехав на дачу, в лесу, то есть в условиях, действующих убийственно и разоблачающе на всякое искусство, не в последней степени совершенное. Отчего Вы не пишете большого романа? Вам он уже удался. Надо его только написать".
Борис Пастернак
писатель и поэт
Но это время не было периодом безмятежного творчества. Именно летом 1923 года Мандельштам вступает в открытый конфликт с признанными государством писателями. История эта началась с визита в Гаспр литературного критика и искусствоведа Абрама Эфроса, который сообщил поэту, что в его отсутствие правление Всероссийского союза писателей вынесло ему "порицанье". Порициние было получено, кстати, не за какие-то общественные или политические промахи Мандельштама, а из-за сугубо бытового конфликта. Проживая в Доме Герцена, Мандельштам пытался урезонить жену коменданта А. И. Свирского, постоянно шумевшую на кухне. Свирский же пожаловался на строптивого жильца вышестоящему начальству. Возмущенный "порицаньем", Мандельштам отослал в правление язвительное письмо, в котором заявил о своем выходе из Союза и отказе от комнаты в писательском общежитии. Эта несдержанность стала причиной бесприютности Мандельштамов в последующие годы.
В 1924 году семья перезжает в Ленинград и здесь Осип Эмильевич находит новый источник заработка - книги для детей. Детские стихи Мандельштам начал писать по предложению Самуила Маршака и эта работа давлась ему легко. С детьми поэт всегда с легкостью находил общий язык. "Он ведь был странный: не мог дотронуться ни до кошки, ни до собаки, ни до рыбы… – в 1940 году рассказывала Анна Ахматова Лидии Чуковской… – А детей любил. И где бы он ни жил, всегда рассказывал о каком—нибудь соседском ребеночке".
1927 год был отмечен попытками Мандельштама преодолеть творческий кризис.
Несмотря на успехи в прозе, с написанием стихов в этот период у Мандельштама дела обстояли сложно. "Больше всего на свете <Мандельштам> боялся собственной немоты, называя ее удушьем. Когда она настигала его, он метался в ужасе и придумывал какие—то нелепые причины для объяснения этого бедствия", – свидетельствует Анна Ахматова.
1927 год был отмечен попытками Мандельштама преодолеть творческий кризис.
Первым шагом на этом пути должно было стать подведение предварительных итогов: с трудом отрывая время от бесчисленных переводов и рецензий, Осип Эмильевич начал готовить к печати сразу три авторские книги – стихов, прозы, а также критических статей и заметок.
Вторым Мандельштамовским шагом на пути возвращения к своему подлинному призванию стала работа над повестью "Египетская марка". Спасаясь от поэтического "удушья", он попробовал сублимировать поэтическую энергию в энергию прозы. 21 апреля 1927 года Мандельштам заключил с издательством "Прибой" договор на издание романа "Похождения Валентина Гаркова"– будущей "Египетской марки". Закончил свою повесть Мандельштам в феврале 1928 года. Первая публикация "Египетской марки" состоялась в майском номере журнала "Звезда" за 1928 год.
1927 год был отмечен попытками Мандельштама преодолеть творческий кризис.
Первым шагом на этом пути должно было стать подведение предварительных итогов: с трудом отрывая время от бесчисленных переводов и рецензий, Осип Эмильевич начал готовить к печати сразу три авторские книги – стихов, прозы, а также критических статей и заметок.
Вторым Мандельштамовским шагом на пути возвращения к своему подлинному призванию стала работа над повестью "Египетская марка". Спасаясь от поэтического "удушья", он попробовал сублимировать поэтическую энергию в энергию прозы. 21 апреля 1927 года Мандельштам заключил с издательством "Прибой" договор на издание романа "Похождения Валентина Гаркова"– будущей "Египетской марки". Закончил свою повесть Мандельштам в феврале 1928 года. Первая публикация "Египетской марки" состоялась в майском номере журнала "Звезда" за 1928 год.
Н.И. Бухарин
Вряд ли Мандельштам мог бы надеяться на выпуск сразу трех своих книг в советских издательствах, если бы не чувствительная поддержка видного партийного деятеля Николая Ивановича Бухарина, неизменно благосклонного к поэту. Десятого августа 1927 года Бухарин – видимо, по просьбе самого Мандельштама – обратился к председателю правления Госиздата Арташесу Халатову с письмом. Вскоре после этого письма, 18 августа 1927 года, Мандельштам заключил с Ленинградским отделением Госиздата договор на издание своей итоговой книги "Стихотворения" ("Собрание стихотворений"). Договор с издательством "Academia" на публикацию третьей в этом урожайном году авторской книги – сборника статей "О поэзии" – был подписан еще в феврале 1927 года.
Хотя бы попытаться улучшить положение любого, кто в этом нуждается, было принципом поэта
5 марта 1928 года, Мандельштам принял участие в вечере памяти Федора Сологуба, проведенном по инициативе Ленинградского отделения Всероссийского союза писателей. Это событие - повод поговорить том, насколько любил Мандельштам помогать ближним. Хотя бы попытаться улучшить положение любого, кто в этом нуждается, было принципом поэта. В дневниковой записи Павла Лукницкого рассказано о том, как Мандельштам добивался и добился от устроителей вечера – супругов Замятиных – приглашения в качестве участника Владимира Пяста: "…он стал требовать, чтоб пригласили Пяста. Л. Н. <3амятина> ответила уклончиво. После, провожая Л. Н., я говорил с ней о Пясте, она решила не приглашать его: Пяст декламирует ужасно. <…> О. Мандельштам на следующий день прислал письмо, в котором повторял просьбу пригласить Пяста". В этом письме поэт, в частности, увещевал Замятиных: "Короткая память в отношении к Пясту наш общий грех". В результате Пяст был приглашен, но выступить отказался.
Мандельштам далеко не в первый раз заступался за еще менее, чем он сам, приспособленных к жизни людей. В апреле 1922 года поэт пытался выбить жилье в Москве для Велимира Хлебникова. В течение долгих лет Мандельштам заботливо опекал своего младшего брата Шуру. В случае с Пястом ситуация усугублялась еще и тем, что ему, как и самому Мандельштаму, упорно навязывалось обременительное амплуа поэта—чудака. Причем Пясту было еще труднее, чем Мандельштаму. Если Мандельштама называли полусумасшедшим, Пяста считали сумасшедшим.
Еще одна показательная история случилась в апреле 1928 года. Шестерых членов правления "Общества взаимного кредита" и бывшего ответственного работника Николаевского приговорили к расстрелу, Мандельштам лично не знал совсем. Тем не менее он принял живейшее участие в их спасении. 18 мая поэт послал Бухарину экземпляр своей только что вышедшей книги "Стихотворения" с надписью примерно такого содержания: "В этой книге все протестует против того, что вы хотите сделать".
Спустя непродолжительное время автор "Стихотворений" получил от Бухарина телеграмму с сообщением о смягчении приговора.
Мандельштам далеко не в первый раз заступался за еще менее, чем он сам, приспособленных к жизни людей. В апреле 1922 года поэт пытался выбить жилье в Москве для Велимира Хлебникова. В течение долгих лет Мандельштам заботливо опекал своего младшего брата Шуру. В случае с Пястом ситуация усугублялась еще и тем, что ему, как и самому Мандельштаму, упорно навязывалось обременительное амплуа поэта—чудака. Причем Пясту было еще труднее, чем Мандельштаму. Если Мандельштама называли полусумасшедшим, Пяста считали сумасшедшим.
Еще одна показательная история случилась в апреле 1928 года. Шестерых членов правления "Общества взаимного кредита" и бывшего ответственного работника Николаевского приговорили к расстрелу, Мандельштам лично не знал совсем. Тем не менее он принял живейшее участие в их спасении. 18 мая поэт послал Бухарину экземпляр своей только что вышедшей книги "Стихотворения" с надписью примерно такого содержания: "В этой книге все протестует против того, что вы хотите сделать".
Спустя непродолжительное время автор "Стихотворений" получил от Бухарина телеграмму с сообщением о смягчении приговора.
О. Мандельштам. Стихотворения. 1928
Вышедшая в 1928 году книга "Стихотворения" снискала уже не такие доброжелательные отзывы критиков, как предшествующие работы Мандельштама. Советские критики записали поэта в число "буржуазных", утверждая, что такому творчеству не место в Стране Советов.
Еще одно огорчение, связанное со сборником - книга серьезно пострадала от цензуры и вышла в свет не в том виде, в каком хотел видеть ее автор. От цензуры пострадал и вышедший в том же году сборник статей Мандельштама. Но это было только началом неприятностей. Вскоре Мандельштам станет главным действующим лицом громкого скандала.
Еще одно огорчение, связанное со сборником - книга серьезно пострадала от цензуры и вышла в свет не в том виде, в каком хотел видеть ее автор. От цензуры пострадал и вышедший в том же году сборник статей Мандельштама. Но это было только началом неприятностей. Вскоре Мандельштам станет главным действующим лицом громкого скандала.
1929 - 1938
Период тридцатых годов XX века
Аркадий Горнфельд
Еще в мае 1927 года Мандельштам подписал с издательством "Земля и фабрика" договор на обработку, редактирование и сведение в единый текст двух давних переводов романа Шарля де Костера "Легенда о Тиле Уленшпигеле", принадлежавших один Аркадию Горнфельду, другой - Василию Карякину. Ни Карякин, ни Горнфельд об этом ничего не знали и никаких денег за использование издательством их переводов предварительно не получили. В сентябре 1928 года роман вышел в свет, и на титульном листе Мандельштам ошибочно был указан как переводчик. Эта ошибка была роковой и стала катализатором скандала, продолжавшегося почти два года.
На его начальном этапе Горнфельд и Мандельштам обменивались открытыми письмами и статьями в ленинградских и московских газетах. Затем в конфликт вступила третья сторона - партийный публицист Давид Заславский. 7 мая 1929 года в "Литературной газете" он выступил с фельетоном "О скромном плагиате и развязной халтуре". Скандал превращался в настоящую травлю.
На его начальном этапе Горнфельд и Мандельштам обменивались открытыми письмами и статьями в ленинградских и московских газетах. Затем в конфликт вступила третья сторона - партийный публицист Давид Заславский. 7 мая 1929 года в "Литературной газете" он выступил с фельетоном "О скромном плагиате и развязной халтуре". Скандал превращался в настоящую травлю.
Давид Заславский
критик
"Возьмем его за шиворот, этого отравителя литературных колодцев, загрязнителя общественных уборных…"
Осип Мандельштам (третий справа в нижнем ряду) среди сотрудников газеты «Московский комсомолец».
Москва. 1929 г.
Москва. 1929 г.
Тут уже многие не смогли промолчать. В номере "Литературной газеты" от 13 мая было помещено письмо в редакцию самого Мандельштама, а также петиция в его защиту пятнадцати известных советских писателей (К. Зелинский, Вс. Иванов, Н. Адуев, Б. Пильняк, М. Козаков, И. Сельвинский, А. Фадеев, Б. Пастернак, В. Катаев, К. Федин, Ю. Олеша, М. Зощенко, Л. Леонов, Л. Авербах, Э. Багрицкий): "Заславский рядом возмутительных приемов пытается набросить тень на доброе имя писателя". Одновременно дело было передано в конфликтную комиссию ФОСП (Федерация объединений советских писателей), которая в декабре 1929 года признала ошибочность публикации фельетона Заславского и одновременно моральную ответственность Мандельштама. Поэт был взбешён таким компромиссным решением.
Тиль Уленшпигель, 1928 г.
На этом месте возникает вопрос: действительно ли редактура Мандельштама была так плоха? Да, он значительно порезал перевод Горнфельда. Но это полностью соответствовало целям, стоящим перед переизданием. Две самые очевидные среди них - это тотальное упрощение и сокращение "слишком грузного текста" Горнфельда с целью сделать его максимально доступным для восприятия "широкого читателя". Также важно было провести идеологическое причесывание текста, вымарывание из него фрагментов, "несозвучных" советской эпохе.
И сам Мандельштам совершенно не чувствовал себя виноватым. Можно сказать, что его поведение поражает своей парадоксальностью. Вместо того чтобы смириться с обстоятельствами, покаяться и спрятать голову в песок, поэт перешел в активное наступление на всех фронтах, всячески подчеркивая свое отщепенство, свою несовместимость с большинством окружающих его людей. Такая реакция была обусловлена еще и тем, что поэт принимал снисходительность и сочувствие некоторых партийных функционеров, а также видных писателей за поддержку в его отчаянной борьбе.
И сам Мандельштам совершенно не чувствовал себя виноватым. Можно сказать, что его поведение поражает своей парадоксальностью. Вместо того чтобы смириться с обстоятельствами, покаяться и спрятать голову в песок, поэт перешел в активное наступление на всех фронтах, всячески подчеркивая свое отщепенство, свою несовместимость с большинством окружающих его людей. Такая реакция была обусловлена еще и тем, что поэт принимал снисходительность и сочувствие некоторых партийных функционеров, а также видных писателей за поддержку в его отчаянной борьбе.
Эмоции от этой борьбы Мандельштам выплеснул в свою "Четвертую прозу". "Четвертая проза" писалась в конце 1929–го – начале 1930 года. Этот текст ознаменовал полный разрыв Мандельштама с советской литературой. В одном из самых мрачных своих текстов, поэт обрушивает волны негодования на собратьев по перу: "Писателям, которые пишут заведомо разрешённые вещи, я хочу плевать в лицо, хочу бить их палкой по голове". Конечно, при жизни Мандельштама такая вещь не могла быть опубликована, но зато стала популярна во второй половине XX века, повляла на многих авторов того времени.
Возле храма Авана. Крайний справа в нижнем ряду Осип Мандельштам, слева от него чуть выше сидит Надежда Мандельштам. Армения. 1930 г.
1930 год был отмечен для Мандельштама затхлой атмосферой московского и ленинградского писательского быта. В это время о воскрешении поэта нечего было и мечтать, это стало бы настоящим чудом. И чудо свершилось: через председателя Совнаркома В. М. Молотова и члена Президиума Коминтерна С. И. Гусева Николаю Ивановичу Бухарину все же удалось пробить для Мандельштама поездку по Закавказью. В марте Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна покинули опостылевший флигель Дома Герцена, где они жили с января 1930 года, и отправились в долгожданное путешествие. Семья жила в Сухуме, Тбилиси, Ереване. В ереванской тюркской чайхане Мандельштам познакомился с молодым биологом Борисом Сергеевичем Кузиным. "Отношения близкой дружбы у нас установились даже не быстро, а словно мгновенно,"– вспоминал Кузин.
Дружба с Борисом Кузиным помогла Мандельштаму преодалеть творческий кризис. Благодаря новому знакомству поэт снова начал писать стихи.
Н. Мандельштам (cправа), О. Мандельштам, Э. Гурвич (жена Александра Мандельштама -брата). Москва, 1931 г.
Нужно еще заметить, что возвращение Мандельштама к писанию стихов в октябре 1930 года после пятилетнего молчания совпало с очередным ужесточением политического режима Страны Советов. Разворачивающиеся в стране события требовали от всякого говорящего предельной осторожности. В ноябре 1930 года Мандельштамы вернулись в Москву. В декабре – попытались закрепиться в Ленинграде. Тогда же было написано одно из самых известных Мандельштамовских стихотворений о Северной столице.
“
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, — так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, — так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Отчаяние от бытовой неустроенности и от тяжелой политической обстановки в СССР каким—то образом уживалось в поэте с восторгом от возвращения стихов.
Семья только начала обустраиваться в городе, как постоянному проживанию Мандельштама в Ленинграде неожиданно воспротивился секретарь Союза писателей Николай Тихонов На распросы жены писателя он ответил "Мандельштам в Ленинграде жить не будет". Стремясь хоть как—то поправить свое жилищное положение, Мандельштамы обратились с прошением к В. М. Молотову, написанным от лица Надежды Яковлевны. Никакой помощи сверху поэт не дождался. Нужно было собираться в Москву. В столице семье пришлось скитаться по квартирам знакомых. Тем временем гайки в стране закручивали все туже.
Отчаяние от бытовой неустроенности и от тяжелой политической обстановки в СССР каким—то образом уживалось в поэте с восторгом от возвращения стихов. В своих произведениях начала 1920–х годов Мандельштам без устали выяснял отношения с прошлым и настоящим. Теперь, в начале 1930–х, на новом витке развития Мандельштамовского творчества, эта ситуация вновь обрела актуальность. Среди стихотворений этого периода особенное место занимает "За гремучую доблесть грядущих веков…"
Отчаяние от бытовой неустроенности и от тяжелой политической обстановки в СССР каким—то образом уживалось в поэте с восторгом от возвращения стихов. В своих произведениях начала 1920–х годов Мандельштам без устали выяснял отношения с прошлым и настоящим. Теперь, в начале 1930–х, на новом витке развития Мандельштамовского творчества, эта ситуация вновь обрела актуальность. Среди стихотворений этого периода особенное место занимает "За гремучую доблесть грядущих веков…"
“
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей —
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей:
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе;
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звёзды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
За высокое племя людей —
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей:
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе;
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе.
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звёзды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
Осип Мандельштам. Фото из пенсионной книжки.
1932 г.
1932 г.
К 1932 году условия жизни Мандельштамов начинают налаживаться. В январе Мандельштамы наконец—то получили крохотную десятиметровую каморку в Доме Герцена, а вскоре им удалось переехать в чуть большую комнату в этом же флигеле. Потихоньку налаживались денежные дела. Весной 1932 года Бухарин выхлопотал 41–летнему Мандельштаму пожизненную персональную ежемесячную пенсию в размере 200 рублей за "заслуги перед русской литературой". В четвертом номере "Нового мира" с помощью Михаила Зенкевича удалось напечатать два Мандельштамовских стихотворения, а в шестом – еще четыре (последняя прижизненная публикация стихов Мандельштама состоялась в ноябре 1932 года – в "Литературной газете"). 8 сентября 1932 года поэт подписал договор с ГИХЛом на издание своей книги "Стихотворения" (издание света не увидело). На волне прокатившейся по СССР кампании по "учебе у классиков" доброжелателям удалось организовать несколько выступлений Мандельштама. Третьего апреля 1933 года состоялось последнее в жизни Мандельштама официальное поэтическое выступление – в Московском клубе художников. На следующий день был арестован Борис Кузин. Благодаря заступничеству поэта молодой человек был освобожден.
После этих печальных событий Мандельштамы отправляются в Крым. Здесь Мандельштам возвращается к изучению итальянской культуры. Он читает и перечитывает Данте, Петрарку, Ариосто и Тассо. Сонеты Петрарки Мандельштам впоследствии перевел, об Ариосто написал стихотворение, о Тассо – собирался написать статью.
В начале мая 1933 года Мандельштам приступил к работе над последней своей большой прозой, поэтологическим эссе "Разговор о Данте". В текст об итальянском классике поэт вкладывал много личного.
Дом М. Волошина. В среднем ряду справа крайние: Осип Мандельштам и Надежда Мандельштам, слева – Клавдия Бугаева и Андрей Белый.
Коктебель.
Май – июнь 1933 г.
Коктебель.
Май – июнь 1933 г.
В Крыму Мандельштам не только изучает прекрасные произведения великих итальянцев, но и продолжает внимательно вглядываться в мир вокруг себя. Здесь он стал свидетелем ужасного голода крымских крестьян. Чтобы сломить сопротивление крестьян коллективизации, власти отняли у них запасы зерна, и к зиме начался массовый голод. Голодающие крестьяне, увиденные в Крыму, подвигли Мандельштама на гражданское, почти "некрасовское" стихотворение, которое потом будет фигурировать в следственном деле поэта.
“
Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым.
Как был при Врангеле, такой же виноватый.
Колючки на земле, на рубищах заплаты,
Все тот же кисленький, кусающийся дым.
Все так же хороша рассеянная даль,
Деревья, почками набухшие на малость,
Стоят, как пришлые, и вызывает жалость
Пасхальной глупостью украшенный миндаль.
Природа своего не узнает лица,
И тени страшные Украйны и Кубани —
На войлочной земле голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца...
Как был при Врангеле, такой же виноватый.
Колючки на земле, на рубищах заплаты,
Все тот же кисленький, кусающийся дым.
Все так же хороша рассеянная даль,
Деревья, почками набухшие на малость,
Стоят, как пришлые, и вызывает жалость
Пасхальной глупостью украшенный миндаль.
Природа своего не узнает лица,
И тени страшные Украйны и Кубани —
На войлочной земле голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца...
Тот самый дом в Нащокинском переулке незадолго до сноса
соНовую кооперативную двухкомнатную квартиру Мандельштамам дали в октябре 1933 года. Это был писательский дом, и большая часть жильцов смотрели на новых соседей косо. Но были и сочувствующие. Например, Михаил Булгаков, сам, впрочем, не внушающий доверия идеалогически правильным советским писателям. Вот фрагмент воспоминаний, говорящий многое об организации быта в те годы. "По действующим тогда законам жильца нельзя было выселить, если на спорной площади стоит его кровать, – вспоминала Эмма Герштейн. – Надя прекрасно это знала, и как только был назначен день всеобщего вселения, она с ночи дежурила у подъезда, поставив рядом с собой пружинный матрац. Утром, как только дверь подъезда открыли, она ринулась со своим матрацем на пятый этаж (дом без лифта) и первая ворвалась в квартиру".
Именно здесь, на Нащокинском переулке, Осип Эмильевич в ноябре 1933 года написал, одно за другим, два своих самоубийственных стихотворения: "Квартира тиха, как бумага…" и "Мы живем, под собою не чуя страны…".
Именно здесь, на Нащокинском переулке, Осип Эмильевич в ноябре 1933 года написал, одно за другим, два своих самоубийственных стихотворения: "Квартира тиха, как бумага…" и "Мы живем, под собою не чуя страны…".
Осип Мандельштам. 1934 г.
БМногие люди, знакомые с биографией Мандельштама, не могут понять, что двигало поэтом в ситуации с "Мы живем под собою не чуя страны...". Бунт, глупость, патриотизм, жажда правды?
Здесь все гораздо сложнее. Наверное, самой главной причиной была уязвленная совесть. Да, Мандельштамы давно мечтали о квартире. Но оказавшись хозяином её, Осип Эмильевич испытал не радость, а стыд. Чуть ли не впервые в жизни Мандельштам ощутил себя приспособленцем и предателем: не только по отношению к своим "исстрадавшимся, недоедающим" читателям, но и по отношению к бездомным и голодным крестьянам.
Поэтому он посчитал нужным высказаться, четко выразить свою позицию, бесконечно далекую от ценностей приспособленцев и бездарных последователей режима.
Здесь все гораздо сложнее. Наверное, самой главной причиной была уязвленная совесть. Да, Мандельштамы давно мечтали о квартире. Но оказавшись хозяином её, Осип Эмильевич испытал не радость, а стыд. Чуть ли не впервые в жизни Мандельштам ощутил себя приспособленцем и предателем: не только по отношению к своим "исстрадавшимся, недоедающим" читателям, но и по отношению к бездомным и голодным крестьянам.
Поэтому он посчитал нужным высказаться, четко выразить свою позицию, бесконечно далекую от ценностей приспособленцев и бездарных последователей режима.
Есть мнение, что на этот шаг невольно подтолкнул Мандельштама Борис Пастернак, в те годы страдающий от бытовой неустроенности. Надежда Мандельштам так вспоминала визит Пастернака: "Ну вот, теперь и квартира есть – можно писать стихи", – сказал он, уходя. "Ты слышала, что он сказал?" – О. М. был в ярости".
Борис Пастернак
Так Мандельштам разразился поэтическим вариантом своей "Четвертой прозы" – стихотворением "Квартира тиха, как бумага…".
“
Квартира тиха, как бумага,
Пустая, без всяких затей,
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.
Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.
А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать,
И я как дурак на гребёнке
Обязан кому-то играть.
Наглей комсомольской ячейки
И вузовской песни бойчей,
Присевших на школьной скамейке
Учить щебетать палачей.
Пайковые книги читаю,
Пеньковые речи ловлю
И грозные баюшки-баю
Колхозному баю пою.
Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель,
Достоин такого рожна.
Какой-нибудь честный предатель,
Проваренный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель,
Такую ухлопает моль.
И столько мучительной злости
Таит в себе каждый намёк,
Как будто вколачивал гвозди
Некрасова здесь молоток.
Давай же с тобой, как на плахе,
За семьдесят лет начинать
- Тебе, старику и неряхе,
Пора сапогами стучать.
И вместо ключа Ипокрены
Давнишнего страха струя
Ворвётся в халтурные стены
Московского злого жилья.
Пустая, без всяких затей,
И слышно, как булькает влага
По трубам внутри батарей.
Имущество в полном порядке,
Лягушкой застыл телефон,
Видавшие виды манатки
На улицу просятся вон.
А стены проклятые тонки,
И некуда больше бежать,
И я как дурак на гребёнке
Обязан кому-то играть.
Наглей комсомольской ячейки
И вузовской песни бойчей,
Присевших на школьной скамейке
Учить щебетать палачей.
Пайковые книги читаю,
Пеньковые речи ловлю
И грозные баюшки-баю
Колхозному баю пою.
Какой-нибудь изобразитель,
Чесатель колхозного льна,
Чернила и крови смеситель,
Достоин такого рожна.
Какой-нибудь честный предатель,
Проваренный в чистках, как соль,
Жены и детей содержатель,
Такую ухлопает моль.
И столько мучительной злости
Таит в себе каждый намёк,
Как будто вколачивал гвозди
Некрасова здесь молоток.
Давай же с тобой, как на плахе,
За семьдесят лет начинать
- Тебе, старику и неряхе,
Пора сапогами стучать.
И вместо ключа Ипокрены
Давнишнего страха струя
Ворвётся в халтурные стены
Московского злого жилья.
Актом жертвенного очищения и высвобождения из—под власти советского писательства стала Мандельштамовская лютая эпиграмма на Сталина, тоже созданная в ноябре 1933 года.
Мандельштам – первый среди своих современников, проживавших в СССР, решился нарушить коллективный заговор молчания вокруг фигуры всесильного диктатора.
Мандельштам – первый среди своих современников, проживавших в СССР, решился нарушить коллективный заговор молчания вокруг фигуры всесильного диктатора.
“
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Это стихотворение Мандельштам не спрятал, не уничтожил, хотя оно несло огромную опасность. Напротив, поэт принялся читать его близким, а затем – и не очень близким знакомым. Большинству слушателей торжественно и искренно сообщалось, что они будут единственными хранителями страшного секрета. Потом вдруг выяснялось, что стихотворение известно еще нескольким людям. Читал Мандельштам это стихотворение и Пастернаку. Выслушав стихотворение, Пастернак сказал: "То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, которого я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому".
Мандельштам прекрасно понимал, какими могут быть последствия такого поведения. Анна Ахматова вспоминала: "Мы шли по Пречистенке (февраль 1934 года), о чем говорили, не помню. Свернули на Гоголевский бульвар, и Осип сказал: "Я к смерти готов". Тогда же Мандельштам спрятал в каблук своего ботинка лезвие безопасной бритвы – спустя несколько месяцев оно будет пущено в ход.
Мандельштам прекрасно понимал, какими могут быть последствия такого поведения. Анна Ахматова вспоминала: "Мы шли по Пречистенке (февраль 1934 года), о чем говорили, не помню. Свернули на Гоголевский бульвар, и Осип сказал: "Я к смерти готов". Тогда же Мандельштам спрятал в каблук своего ботинка лезвие безопасной бритвы – спустя несколько месяцев оно будет пущено в ход.
Ордер на первый "арест-обыск" Осипа Мандельштама
В ночь с 13 на 14 мая 1934 года Осип Эмильевич Мандельштам был арестован. Из "Воспоминаний" Надежды Яковлевны: "Всего их было пятеро – трое агентов и двое понятых. <…> Старший из агентов занялся сундучком с архивом, а двое других – обыском. <…> Наступило утро четырнадцатого мая. Все гости, званые и незваные, ушли. Незваные увели с собой хозяина дома. Мы остались с глазу на глаз с Анной Андреевной, вдвоем в пустой квартире, хранившей следы ночного дебоша. Кажется, мы просто сидели друг против друга и молчали".
Из протокола обыска—ареста О. Э. Мандельштама: изъяты "письма, записки с телефонами и адресами и рукописи на отдельных листах в количестве 48 /сорок восемь/ листов".
Из протокола обыска—ареста О. Э. Мандельштама: изъяты "письма, записки с телефонами и адресами и рукописи на отдельных листах в количестве 48 /сорок восемь/ листов".
Осип Мандельштам. Тюремная фотография из его следственного дела, 17 мая 1934.
Утром Надежда Яковлевна поехала к своему брату Евгению. Анна Андреевна – хлопотать за Мандельштама – к Борису Пастернаку, а затем – к секретарю Президиума ЦИК Авелю Енукидзе и к писательнице Лидии Сейфуллиной. Пастернак, узнав об аресте, в свою очередь, обратился за помощью к Демьяну Бедному и Бухарину. Просил за Мандельштама и поэт—символист, посол независимой Литвы в СССР Юргис Балтрушайтис. По мнению Надежды Яковлевны, "хлопоты и шумок, поднятый вокруг первого ареста О. М., сыграли, очевидно, какую—то роль, потому что дело обернулось не по трафарету. Так, по крайней мере, думает Анна Андреевна". "Этим мы ускорили и вероятно смягчили развязку", – записала Ахматова.
Дело Мандельштама было поручено вести оперуполномоченному 4–го отделения СПО ОГПУ Николаю Христофоровичу Шиварову – в прошлом болгарскому коммунисту—подпольщику, близкому другу писателей Петра Павленко и Александра Фадеева. Осип Эмильевич, судя по всему, сразу же взял курс на контакт со следствием. Сам признался в связях с эсерами, сам прочитал "Мы живем под собою не чуя страны...".
Условия содержания Мандельштама на Лубянке были рассчитаны на психологическое воздействие: свет в камере не выключался ни днем ни ночью – в результате Мандельштам заработал воспаление век; в соседи к поэту определили "наседку" – человека из НКВД, который изматывал Осипа Эмильевича бесконечными разговорами и запугивал сообщениями об аресте родных.
В приступе отчаяния поэт попробовал вскрыть себе вены лезвием, извлеченным из ботинка. Однако попытка самоубийства была пресечена тюремщиками.
Дело Мандельштама было поручено вести оперуполномоченному 4–го отделения СПО ОГПУ Николаю Христофоровичу Шиварову – в прошлом болгарскому коммунисту—подпольщику, близкому другу писателей Петра Павленко и Александра Фадеева. Осип Эмильевич, судя по всему, сразу же взял курс на контакт со следствием. Сам признался в связях с эсерами, сам прочитал "Мы живем под собою не чуя страны...".
Условия содержания Мандельштама на Лубянке были рассчитаны на психологическое воздействие: свет в камере не выключался ни днем ни ночью – в результате Мандельштам заработал воспаление век; в соседи к поэту определили "наседку" – человека из НКВД, который изматывал Осипа Эмильевича бесконечными разговорами и запугивал сообщениями об аресте родных.
В приступе отчаяния поэт попробовал вскрыть себе вены лезвием, извлеченным из ботинка. Однако попытка самоубийства была пресечена тюремщиками.
Обвинительное заключение по делу О. Э. Мандельштама от 25 мая 1934 года, подготовленное оперуполномоченным 4 отделения Следственно-протокольного отдела ОГПУ Н. Х. Шиваровым
27 или 28 мая следствие было закончено. Мандельштама ждал неожиданно мягкий приговор: трехлетняя ссылка на поселение в город Чердынь Свердловской области. Более того, Надежде Яковлевне было разрешено сопровождать мужа.
"Все было кончено, – вспоминала Анна Андреевна. – Нина Ольшевская пошла собирать деньги на отъезд. Давали много. Елена Сергеевна Булгакова заплакала и сунула мне в руку все содержимое сумочки".
Чердынь
В Чердынь ехали через Свердловск; в Соликамске пересели на пароход и дальше плыли по Каме, Вишере, Колве.
Дорога далась Мандельштаму нелегко. В Чердынь прибыли в начале июня 1934 года. Поэт бредил наяву, мучительно боялся расстрела. Чтобы избежать казни, он в первое же раннее утро по прибытии в Чердынь попробовал покончить с собой. Напуганная Надежда Яковлевна телеграфировала в Москву своей матери: "Ося болен травмопсихозом вчера выбросился окна второго этажа отделался вывихом плеча сегодня бред затихает врачи акушер девочка терапевт возможен перевоз Пермь психиатрическую считаю нежелательным опасность новой травмы провинциальной больнице. Надя". Телеграммы сходного содержания были отправлены Николаю Ивановичу Бухарину и Александру Эмильевичу Мандельштаму. Впоследствии оказалось, что при прыжке из окна тюремной больницы Мандельштам сломал руку.
Шестого июня Александр Эмильевич обратился в ОГПУ с просьбой перевести брата в другое место.
Дорога далась Мандельштаму нелегко. В Чердынь прибыли в начале июня 1934 года. Поэт бредил наяву, мучительно боялся расстрела. Чтобы избежать казни, он в первое же раннее утро по прибытии в Чердынь попробовал покончить с собой. Напуганная Надежда Яковлевна телеграфировала в Москву своей матери: "Ося болен травмопсихозом вчера выбросился окна второго этажа отделался вывихом плеча сегодня бред затихает врачи акушер девочка терапевт возможен перевоз Пермь психиатрическую считаю нежелательным опасность новой травмы провинциальной больнице. Надя". Телеграммы сходного содержания были отправлены Николаю Ивановичу Бухарину и Александру Эмильевичу Мандельштаму. Впоследствии оказалось, что при прыжке из окна тюремной больницы Мандельштам сломал руку.
Шестого июня Александр Эмильевич обратился в ОГПУ с просьбой перевести брата в другое место.
Воронеж
Десятого июня в деле Мандельштама случилось новое чудо: приговор был пересмотрен. 14 июня в Чердынь пришла официальная телеграмма о трехлетней административной высылке поэта из столицы с лишением по истечении этого срока права проживать в Москве, Ленинграде и еще десяти городах СССР. Вскоре Мандельштамов вызвали в чердынскую комендатуру для выбора нового города ссылки. Выбрали Воронеж. Главной причиной выбора был знакомый тюремный врач, проживающий в городе.
Наказание Мандельштама поражает своей мягкостью. Считается, что Сталин не мог не вмешаться в дело поэта. "Изолировать, но сохранить"– вот приказ, который он, по слухам, отдал разработчикам дела Мандельштама. Обострил внимание вождя к делу поэта Николай Бухарин. Под воздействием телеграмм Надежды Яковлевны и визита Бориса Пастернака он отправил Сталину большое письмо. Ответ на письмо был следующим: "Кто дал им право арестовывать Мандельштама? Безобразие…".
Есть много предположений, почему Сталин смягчил участь поэта. Возможно, не хотел излишнего шума в кругу литераторов. Возможно, хотел показать собственную просвещенность. А может его действительно поразила смелость поэта. Сегодня узнать это наверняка уже невозможно.
Есть много предположений, почему Сталин смягчил участь поэта. Возможно, не хотел излишнего шума в кругу литераторов. Возможно, хотел показать собственную просвещенность. А может его действительно поразила смелость поэта. Сегодня узнать это наверняка уже невозможно.
И.В. Сталин
Невозможно не упомянуть в связи с этим вошедшую в легенды историю о телефонном звонке Сталина Пастернаку. Надежда Мандельштам так рассказывает об этом событии:
Надежда Мандельштам
жена Осипа Мандельштама
"...Пастернак, передавая мне разговор, употреблял прямую речь, то есть цитировал и себя и своего собеседника. Точно так рассказывал мне и Шенгели: очевидно, всем Пастернак передавал это в одинаковом виде, и по Москве он распространился в точном варианте. Я передаю его рассказ текстуально.
Пастернака вызвали к телефону, предупредив, кто его вызывает. С первых же слов Пастернак начал жаловаться, что плохо слышно, потому что он говорит из коммунальной квартиры, а в коридоре шумят дети. В те годы такая жалоба еще не означала просьбы о немедленном, в порядке чуда, устройстве жилищных условий. Просто Борис Леонидович в тот период каждый разговор начинал с этих жалоб. Мы с Анной Андреевной тихонько друг друга спрашивали, когда он нам звонил: "Про коммунальную кончил?" Со Сталиным он разговаривал, как со всеми нами.
Сталин сообщил Пастернаку, что дело Мандельштама пересматривается и что с ним все будет хорошо. Затем последовал неожиданный упрек: почему Пастернак не обратился в писательские организации или "ко мне" и не хлопотал о Мандельштаме: "Если бы я был поэтом и мой друг поэт попал в беду, я бы на стены лез, чтобы ему помочь..."
Ответ Пастернака: "Писательские организации этим не занимаются с 27 года, а если бы я не хлопотал, вы бы, вероятно, ничего бы не узнали..." Затем Пастернак прибавил что-то по поводу слова "друг", желая уточнить характер отношений с О.М., которые в понятие дружбы, разумеется, не укладывались. Эта ремарка была очень в стиле Пастернака и никакого отношения к делу не имела. Сталин прервал его вопросом: "Но ведь он же мастер, мастер?" Пастернак ответил: "Да дело же не в этом..." "А в чем же?" – спросил Сталин. Пастернак сказал, что хотел бы с ним встретиться и поговорить. "О чем?" – "О жизни и смерти", – ответил Пастернак. Сталин повесил трубку. Пастернак попробовал с ним снова соединиться, но попал на секретаря. Сталин к телефону больше не подошел...
Подобно тому, как я не назвала имени единственного человека, записавшего стихи, потому что считаю его непричастным к доносу и аресту, я не привожу единственной реплики Пастернака, которая, если его не знать, могла бы быть обращена против него. Между тем реплика эта вполне невинна, но в ней проскальзывает некоторая самопоглощенность и эгоцентризм Пастернака. Для нас, хорошо его знавших, эта реплика кажется просто смешноватой".
Пастернака вызвали к телефону, предупредив, кто его вызывает. С первых же слов Пастернак начал жаловаться, что плохо слышно, потому что он говорит из коммунальной квартиры, а в коридоре шумят дети. В те годы такая жалоба еще не означала просьбы о немедленном, в порядке чуда, устройстве жилищных условий. Просто Борис Леонидович в тот период каждый разговор начинал с этих жалоб. Мы с Анной Андреевной тихонько друг друга спрашивали, когда он нам звонил: "Про коммунальную кончил?" Со Сталиным он разговаривал, как со всеми нами.
Сталин сообщил Пастернаку, что дело Мандельштама пересматривается и что с ним все будет хорошо. Затем последовал неожиданный упрек: почему Пастернак не обратился в писательские организации или "ко мне" и не хлопотал о Мандельштаме: "Если бы я был поэтом и мой друг поэт попал в беду, я бы на стены лез, чтобы ему помочь..."
Ответ Пастернака: "Писательские организации этим не занимаются с 27 года, а если бы я не хлопотал, вы бы, вероятно, ничего бы не узнали..." Затем Пастернак прибавил что-то по поводу слова "друг", желая уточнить характер отношений с О.М., которые в понятие дружбы, разумеется, не укладывались. Эта ремарка была очень в стиле Пастернака и никакого отношения к делу не имела. Сталин прервал его вопросом: "Но ведь он же мастер, мастер?" Пастернак ответил: "Да дело же не в этом..." "А в чем же?" – спросил Сталин. Пастернак сказал, что хотел бы с ним встретиться и поговорить. "О чем?" – "О жизни и смерти", – ответил Пастернак. Сталин повесил трубку. Пастернак попробовал с ним снова соединиться, но попал на секретаря. Сталин к телефону больше не подошел...
Подобно тому, как я не назвала имени единственного человека, записавшего стихи, потому что считаю его непричастным к доносу и аресту, я не привожу единственной реплики Пастернака, которая, если его не знать, могла бы быть обращена против него. Между тем реплика эта вполне невинна, но в ней проскальзывает некоторая самопоглощенность и эгоцентризм Пастернака. Для нас, хорошо его знавших, эта реплика кажется просто смешноватой".
Мандельштамы начинают постепенно осваиваться в Воронеже. У Осипа Эмильевича появляется работа и новые знакомства. Среди них - молодой филолог Сергей Рудаков, задумавший написать большую книгу о Мандельштаме. Кстати, Рудаков стал одним из хранителей части архива Мандельштама. Как и в случае с Борисом Кузиным, появление Сергея Рудакова "разбудило" Мандельштама: начало апреля 1935 года ознаменовало собой новый период в Мандельштамовском творчестве – период воронежских стихов. В Воронеже Мандельштам окончательно «отпустил себя» – стихи хлынули сплошным потоком, перебивая, варьируя, опровергая и перекрывая друг друга. Это были стихи о принятии действительности, политически открытые произведения. Но при этом не вполне однозначные, полные темнот и идеологических оттенков. Можно сказать, что Мандельштам чувствовал себя не борцом с режимом, а человеком, который может указать на его недостатки, помочь что-то исправить.
Сергей Рудаков
Осип Мандельштам. 1935 г.
Десятого октября 1935 года по рекомендации местного отделения Союза советских писателей Мандельштам был назначен на должность заведующего литературной частью в воронежский Большой советский театр. Появилась перспектива стабильного заработка.
Мандельштаму в театре нравилось, но, к сожалению, проработал он там недолго. Начались проблемы со здоровьем. Проблемы с сердцем становились все серьезнее, и врачебная комиссия отстранила поэта от работы.
А затем, осенью 1936 года по стране прокатилась новая волна репрессий. Ее вибрации немедленно дали о себе знать и в провинциальном Воронеже.
Осип Мандельштам. 1935 - 1936 гг.
Сколько можно судить по сохранившимся мандельштамовским письмам зимы 1936–го – весны 1937 года, поэт весь, без остатка, отдался чувству лихорадочного и бескомпромиссного отчаяния. Он не желал больше различать оттенков и полутонов – пропадать, так с музыкой. Выглядеть нищим – так на все сто. Таков был психологический фон, на котором начиная с 6 декабря 1936 года создавались едва ли не самые совершенные Мандельштамовские стихи воронежского периода. Они живут отдельно от повестки дня, они выше и шире ее.
“
Заблудился я в небе — что делать?
Тот, кому оно близко,- ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски…
И когда я усну, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Он раздастся и глубже и выше —
Отклик неба — в остывшую грудь
Тот, кому оно близко,- ответь!
Легче было вам, Дантовых девять
Атлетических дисков, звенеть.
Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.
Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски…
И когда я усну, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Он раздастся и глубже и выше —
Отклик неба — в остывшую грудь
Срок воронежской ссылки истек 16 мая 1937 года.
Надежда Мандельштам
жена Осипа Мандельштама
"Без всякой веры и надежды мы простояли с полчаса в жидкой очереди: "Какой—то нас ждет сюрприз?" – шепнул мне О. М., подходя к окошку. Там он назвал свою фамилию и спросил, нет ли для него чего—нибудь, поскольку срок его высылки кончился. Ему протянули бумажку. В первую минуту он не мог разобрать, что там написано, потом ахнул и вернулся к дежурному в окошке.
"Значит, я могу ехать куда хочу?" – спросил он. Дежурный рявкнул – они всегда рявкали, это был их способ разговаривать с посетителями – и мы поняли, что О. М. вернули свободу".
"Значит, я могу ехать куда хочу?" – спросил он. Дежурный рявкнул – они всегда рявкали, это был их способ разговаривать с посетителями – и мы поняли, что О. М. вернули свободу".
Мандельштамы спешно упаковали пожитки и уехали в Москву. Но в начале июня 1937 года милиция потребовала от Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны в двадцать четыре часа покинуть столицу. Оказывается, после ссылки поэт и его жена не имели права проживать в Москве. Семья поселилась в приволжском городке Савелове. Со средствами на жизнь им помогали многочисленные друзья и знакомые.
Осип Мандельштам в группе перед отъездом из Воронежа. Май 1937 г. Верхний ряд: Н.Я. Мандельштам, Н.Е. Штемпель Нижний ряд: О.Э. Мандельштам, М.В. Ярцева
Анна Ахматова
поэт
"Беда ходила по пятам за всеми нами. Жить им было уже совершенно негде. Осип плохо дышал, ловил воздух губами. Я пришла, чтобы повидаться с ними, не помню, куда. Все было как в страшном сне. Кто—то пришедший после меня сказал, что у отца Осипа Эмильевича (у "деда") нет теплой одежды. Осип снял бывший у него под пиджаком свитер и отдал его для передачи отцу".
В.П. Ставский
16 марта было отправлено определяющее для судьбы Мандельштама письмо. Письмо—донос главного секретаря Союза писателей Ставского наркому внутренних дел СССР Ежову.
Осип Эмильевич еще с воронежских времен забрасывал Ставского жалобами на неправильное к себе отношение и просьбами о материальной и моральной поддержке. Способ, с помощью которого Ставский решил раз и навсегда положить конец Мандельштамовским притязаниям, нельзя не признать весьма действенным.
В.П. Ставский
писатель, главный секретарь СП СССР
"Вопрос не только и не столько в нем, авторе похабных, клеветнических стихов о руководстве партии и советского народа. Вопрос об отношении к Мандельштаму группы видных советских писателей".
Выходит, что Осип Эмильевич не ошибался в своей провидческой ненависти к писательскому племени – именно братья—писатели в итоге погубили Мандельштама. Ранним утром 2 мая 1938 года поэт был арестован в доме отдыха "Саматиха".
Второе дело уже никто не рассматривал индивидуально. Оно пошло по хорошо отработанному шаблону. Уже 20 июля 1938 года было утверждено обвинительное заключение.
Приговором было:
"Мандельштама Осипа Эмильевича за к. – р. <контрреволюционную> деятельность заключить в И<справительно> Т<рудовой> Л<агерь> сроком на пять лет, считая срок с 30 апреля 1938 г. Дело сдать в архив".
В начале сентября 1938 года поэт отправился в свое последнее путешествие по стране – в пересыльный лагерь 3/10 Управления Северо—Восточных исправительно—трудовых лагерей. Во Владивосток, в лагерь на Вторую речку Осип Эмильевич Мандельштам прибыл 12 октября 1938 года.
Приговором было:
"Мандельштама Осипа Эмильевича за к. – р. <контрреволюционную> деятельность заключить в И<справительно> Т<рудовой> Л<агерь> сроком на пять лет, считая срок с 30 апреля 1938 г. Дело сдать в архив".
В начале сентября 1938 года поэт отправился в свое последнее путешествие по стране – в пересыльный лагерь 3/10 Управления Северо—Восточных исправительно—трудовых лагерей. Во Владивосток, в лагерь на Вторую речку Осип Эмильевич Мандельштам прибыл 12 октября 1938 года.
Мандельштам О.Э. (из личного дела заключенного, 3 мая 1938 г.)
Мандельштам писал брату:
Осип Мандельштам
"Дорогой Шура!
Я нахожусь – Владивосток, СВИТЛ, 11–й барак. Получил 5 лет за к.р.д. по решению ОСО. Из Москвы из Буты—рок этап выехал 9 сентября, приехали 12 октября. Здоровье очень слабое, истощен до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте все—таки. Очень мерзну без вещей.
Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка.
Родные мои, целую вас.
Ося".
Я нахожусь – Владивосток, СВИТЛ, 11–й барак. Получил 5 лет за к.р.д. по решению ОСО. Из Москвы из Буты—рок этап выехал 9 сентября, приехали 12 октября. Здоровье очень слабое, истощен до крайности, исхудал, неузнаваем почти, но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте все—таки. Очень мерзну без вещей.
Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка.
Родные мои, целую вас.
Ося".
Последнее письмо мандельштама своим родным
Ослабленный физически и морально, Осип Эмильевич не был готов к страшной лагерной жизни, к страшной лагерной зиме. Развязка наступила 27 декабря 1938 года. Не дожив совсем немного до своего 48-летия, Осип Мандельштам скончался в пересыльном лагере от сыпного тифа. Он пал духом, а значит – все потерял.
1938 - ...
После Мандельштама
После смерти Мандельштама его произведения долго не могли добраться до читателя.
Неизмеримо много для сохранения наследия поэта сделала его вдова - Надежда Яковлевна Мандельштам.
Неизмеримо много для сохранения наследия поэта сделала его вдова - Надежда Яковлевна Мандельштам.
Надежда яковлевна мандельштам единственной своей целью после смерти мужа называла хранение его архивов
Долгие годы после смерти мужа Надежда Яковлевна переезжала с места на место, опасаясь ареста. Она нигде не останавливалась надолго, не обрастала вещами, чтобы иметь возможность взять в руки простенький чемоданчик и уехать в неизвестном направлении. Больше всего на свете она боялась растерять архив мужа, а потому выучила почти все его произведения наизусть. Стихи и прозу.
Значительная часть собрания спасённых документов в 1973 году была переправлена по решению вдовы поэта на хранение во Францию и в 1976 году передана безвозмездно в собственность Принстонскому университету.
После смерти Н. Я. Мандельштам летом 1983 года её архив, хранившийся у одного из её друзей и содержавший около 1500 листов документов, книги с автографами, фотокопии и негативы, был конфискован КГБ.
Значительная часть собрания спасённых документов в 1973 году была переправлена по решению вдовы поэта на хранение во Францию и в 1976 году передана безвозмездно в собственность Принстонскому университету.
После смерти Н. Я. Мандельштам летом 1983 года её архив, хранившийся у одного из её друзей и содержавший около 1500 листов документов, книги с автографами, фотокопии и негативы, был конфискован КГБ.
Первое издание "Воспоминаний" Надежды Мандельштам.
Надежда Яковлевна не только бережно хранила тексты, созданные мужем, но и воспоминания о нем. В 1960-е годы Надежда Яковлевна пишет книгу "Воспоминания". В начале 1970-х выходит новый том мемуаров "Вторая книга", который вызвал неоднозначную реакцию. Незадолго до смерти Мандельштам за рубежом издаётся "Книга третья".
Можно сказать, что эти книги стали по-настоящему культовыми в среде русских интеллигентов. В них Надежда Яковлевна дает не только их с мужем семейный портрет, но и живописует всю эпоху. Не все оказались согласны с ее иногда излишне резкими высказываниями, но важность этих книг отрицатать все-же невозможно.
Можно сказать, что эти книги стали по-настоящему культовыми в среде русских интеллигентов. В них Надежда Яковлевна дает не только их с мужем семейный портрет, но и живописует всю эпоху. Не все оказались согласны с ее иногда излишне резкими высказываниями, но важность этих книг отрицатать все-же невозможно.
Широкий же читатель смог открыть для себя Мандельштама в полной мере только в годы Перестройки
Первые скупые публикации поздних стихов Мандельштама появились в московском альманахе "День поэзии" в 1962 году и в восьмом номере журнала "Москва" за 1964 год. В 1967 году в издательстве "Искусство" вышел Мандельштамовский "Разговор о Данте".
Но полноценного издания стихов Мандельштама в Союзе пришлось ждать еще долго. Сборник "Стихотворения" вышел в 1973 году. И то книгу обезобразило отсутствие "Стихов о неизвестном солдате", а еще больше – трусливое и лживое предисловие Александра Дымшица. Широкий же читатель смог открыть для себя Мандельштама в полной мере только в годы Перестройки.
Но полноценного издания стихов Мандельштама в Союзе пришлось ждать еще долго. Сборник "Стихотворения" вышел в 1973 году. И то книгу обезобразило отсутствие "Стихов о неизвестном солдате", а еще больше – трусливое и лживое предисловие Александра Дымшица. Широкий же читатель смог открыть для себя Мандельштама в полной мере только в годы Перестройки.
Мандельштама не только читали и любили в интеллигентной среде, но и даже посвящали ему стихи.
Арсений Тарковский
Поэт
Эту книгу мне когда-то
В коридоре Госиздата
Подарил один поэт;
Книга порвана, измята,
И в живых поэта нет.
Говорили, что в обличье
У поэта нечто птичье
И египетское есть;
Было нищее величье
И задерганная честь.
Как боялся он пространства
Коридоров! Постоянства
Кредиторов! Он, как дар,
В диком приступе жеманства
Принимал свой гонорар.
Так елозит по экрану
С реверансами, как спьяну,
Старый клоун в котелке
И, как трезвый, прячет рану
Под жилеткой из пике.
Оперенный рифмой парной,
Кончен подвиг календарный, —
Добрый путь тебе, прощай!
Здравствуй, праздник гонорарный,
Черный белый каравай!
Гнутым словом забавлялся,
Птичьи клювом улыбался,
Встречных с лету брал в зажим,
Одиночества боялся
И стихи читал чужим.
Так и надо жить поэту.
Я и сам сную по свету,
Одиночества боюсь,
В сотый раз за книгу эту
В одиночестве берусь.
Там в стихах пейзажей мало,
Только бестолочь вокзала
И театра кутерьма,
Только люди как попало,
Рынок, очередь, тюрьма.
Жизнь, должно быть, наболтала,
Наплела судьба сама.
1963
Поэт
Эту книгу мне когда-то
В коридоре Госиздата
Подарил один поэт;
Книга порвана, измята,
И в живых поэта нет.
Говорили, что в обличье
У поэта нечто птичье
И египетское есть;
Было нищее величье
И задерганная честь.
Как боялся он пространства
Коридоров! Постоянства
Кредиторов! Он, как дар,
В диком приступе жеманства
Принимал свой гонорар.
Так елозит по экрану
С реверансами, как спьяну,
Старый клоун в котелке
И, как трезвый, прячет рану
Под жилеткой из пике.
Оперенный рифмой парной,
Кончен подвиг календарный, —
Добрый путь тебе, прощай!
Здравствуй, праздник гонорарный,
Черный белый каравай!
Гнутым словом забавлялся,
Птичьи клювом улыбался,
Встречных с лету брал в зажим,
Одиночества боялся
И стихи читал чужим.
Так и надо жить поэту.
Я и сам сную по свету,
Одиночества боюсь,
В сотый раз за книгу эту
В одиночестве берусь.
Там в стихах пейзажей мало,
Только бестолочь вокзала
И театра кутерьма,
Только люди как попало,
Рынок, очередь, тюрьма.
Жизнь, должно быть, наболтала,
Наплела судьба сама.
1963
Арсений Тарковский
С годами Мандельштам становится все популярнее.
В мае 2012 года в Варшаве появилась первая в мире улица Мандельштама. Она находится внутри университетского кампуса на Краковском Предместье. Решение о присвоении университетскому переулку имени поэта было принято ректором и сенатом университета после предложения председателя польского ПЕН-клуба Адама Поморского. Открыт к 120-летию со дня рождения поэта.
Улица Мандельштама
В 2015 году вышел документальный фильм памяти Мандельштама "Сохрани мою речь навсегда". История поэта была воссоздана стыке искусств и жанров: кукольного театра, дизайна, компьютерной графики, документалистики. В роли сценариста, режиссера и продюссера выступил Рома Либеров, роли озвучивали такие известные актеры как Виктор Сухоруков, Инна Чурикова, Чулпан Хаматова.
Саунтрек к фильму написал Noize MC, на основе стихотворения "Сохрани мою речь навсегда...".
В 2021 году российские и зарубежные музыканты выпустят трибьют-альбом "Сохрани мою речь навсегда" ко юбилею Осипа Мандельштама. В трибьюте примут участие Леонид Агутин, Илья Лагутенко, Noize MC, Shortparis, "Порнофильмы", IOWA, Алина Орлова, Mgzavrebi, "Сансара", Александр Маноцков, Билли Новик & Петербургский джазовый актив, Zoloto и другие. На каждую песню будет снят клип.
Надеемся, что и дальше интерес к творчеству и личности поэта не иссякнет. Что и дальше Осип Эмильевич Мандельштам продолжит говорить с нами.
